Февраль этого года ознаменовался повышенной концертной активностью, но, думаю, не ошибусь, назвав одним из самых значимых событий, приезд датчан ROYAL HUNT в Москву и Санкт-Петербург, ведь эта группа для российских меломанов особенная. Возглавляет её наш бывший соотечественник со знакомой с детства фамилией Андерсен, покинувший Россию в далёком 1984-м. Я беседую с фронтменом группы, заслуженным вокалистом Джоном Уэстом, принявшем участие в немалом количестве проектов, но известным более всего по работе с героями сегодняшнего вечера, уже начавшими готовиться к выступлению, которое должно состояться менее чем через 4 часа.
METALLIST: Привет! Надеюсь ваш вчерашний концерт в Санкт-Петербурге прошёл успешно. Никогда не был поклонником того, что сейчас называют melodic-metal, power-metal, но присутствующие в вашей музыке прогрессивные, симфонические и даже хард-роковые ходы делают ROYAL HUNT группой с запоминающейся музыкой. Напряжённая атмосфера и вместе с тем изящность музыкальных решений – вот что привлекает меня как слушателя. А по твоему мнению, мнению музыканта, что делает ROYAL HUNT именно ROYAL HUNT?
JOHN WEST: Спасибо! Вчерашнее выступление было просто замечательным. Играть перед 10000 аудиторий – это что-то… Ну а отвечая на твой вопрос, я думаю, что ROYAL HUNT выделяется тем, что мы действительно стараемся делать достаточно разнообразную музыку. И каждый из музыкантов вносит свой вклад в неповторимое звучание группы. Прежде всего, это те неоклассические, симфонические элементы, которые вносит Андрей Андерсен.
ML: На сцене ты выгодно отличаешься от других вокалистов, работающих с материалом, имеющим ярко выраженную мелодику: нет фальшивых улыбок, отрепетированной и лицемерной жестикуляции – ты естественен и сконцентрирован, прежде всего, на пении. Видеть тебя на сцене – большое удовольствие. Это сознательный отход от штампов или просто так получилось?
JW: Я никогда не испытывал желания быть на кого-то похожим и ориентируюсь скорее на классических рок-исполнителей, нежели на современных, что очень часто вводит в затруднение журналистов, так как они не знают с кем меня сравнить - с Дио, Гленном Хьюзом или кем-то ещё. И такие попытки всегда заканчиваются неудачно, потому что ещё в самом начале карьеры я решил быть только самим собой, выкладываясь при этом в работе по полной. Конечно же, моя манера поведения на сцене зависит от аудитории, страны, в которой мы выступаем, но везде и всегда я стараюсь как можно лучше представлять группу, фронтменом которой являюсь. А все эти размахивания руками, улыбочки и фразы типа «не вижу ваших рук» не могут добавить музыке того, чего у неё нет, ведь чувства гораздо тоньше всего этого, и они должны приходить изнутри. К тому же большое количество песен ROYAL HUNT не базируется на весёлых мелодиях, а тексты и заложенные в них истории не повествуют о счастье. Рассказывая их на сцене, я стараюсь проживать каждую из них и соответственно себя вести.
ML: Ты просто таков, какой есть…
JW: Да. И опять же музыкальным критикам это повод для затруднений. Они пытаются определить, что же всё-таки стилистически повлияло на мою манеру исполнения – блюз или рок, или ещё что-то… А я просто рок-певец. Возвращаясь 1-му вопросу, я думаю, что это также один из элементов, делающих нашу группу непохожей на другие. Если послушать ранний ROYAL HUNT, то ДиСи Купер пел более прямолинейно, и группе было сложно развиваться дальше. Когда я присоединился к группе, то постарался привнести нечто особенное, сделать пение более разнообразным, чем оно было до этого.
ML: Несмотря на то, что метал от ROYAL HUNT мелодичен и сам по себе доступен для восприятия широкой аудиторией, всё же это не музыка для подростков и маленьких девочек. В вашем звучании есть нечто апокалиптическое. Стена звука, которую трудно выразить словами…
JW: Соглашусь, у нас есть разные песни, но в основном это именно так, как ты сказал. А насчёт ощущений от музыки – я даже не могу описать. Думаю, что это хорошо. Пусть остаётся некая загадочность.
ML: Ты родился в США. Как проходит творческий процесс в ROYAL HUNT –ведь группа базируется в Дании? Пришлось ли тебе переехать? И тяжело ли постоянно быть в дороге?
JW: На самом деле у меня не было необходимости переезжать. Я до сих пор живу в Нью-Йорке и с удовольствием охочусь по 6 месяцев в году. (Смеётся.) Тяжело ли даются постоянные переезды? В принципе, нет, тем более что мне не нужно куда-то переезжать навсегда. Но всё же поездок достаточно много.
ML: Работа есть работа.
JW: Да, работа есть работа и расстояния есть расстояния. Преодолевать их приходится в оставшиеся 6 месяцев. (Смеётся.)
ML: А не возникало желания воспользоваться интернетом, пересылая файлы по электронной почте например?
JW: Я никогда не пользовался и не собираюсь пользоваться телефоном для корректировки вокальных партий или электронной почтой для пересылки вокала. Дело в том, что я достаточно старомоден и считаю, что в записи обязательно должен присутствовать живой драйв, ведь я делаю музыку для людей, а не для машин. Когда, например, я записываю в Нью-Йорке свои сольники, я всех приглашаю в Нью-Йорк. Когда мы записываемся с ROYAL HUNT – то все едем в Данию, где базируется группа. Не в моём стиле записать вокальные партии, например, в Нью-Йорке и отослать их Андрею в Данию. При работе над своими сольниками я всегда участвую в процессе создания альбома на всех этапах: от записи инструментов до продюсирования самого материала и мастеринга. В ROYAL HUNT этим занимается Андрей. И такой подход я считаю очень важным, ведь всё это – творческий процесс, и когда я нахожусь, например, в одной комнате с барабанщиком, с записи партий которого и начинается запись альбома, возникает та самая живая атмосфера, заменить которую нельзя ничем.
ML: Я давно обратил внимание, что западные музыканты гораздо легче перемещаются с места на место, если этого требует работа. У нас же все или стремятся в Москву, где пересекаются все основные пути шоу-бизнеса, или остаются там, где родились.
JW: Возможно, я немного русский. (Смеётся). Мне жаль надолго покидать
Нью-Йорк – кажется, что я многое пропущу. И потом: я очень люблю охоту и охочусь постоянно. А в Дании это невозможно.
ML: Да ты что?! Я думал, информация на официальном сайте, где об этом написано, – лишь стилизация под название группы.
JW: Нет! Это чистая правда, и за это я очень люблю ROYAL HUNT. (Смеётся.) И любые группы со словом «охота» в названии уже по умолчанию являются крутыми группами для меня. (Смеётся.) Это наследие моих предков (в Джоне течёт индейская и итальянская кровь. – Автор.) Я охочусь с сентября по январь, использую как современные, так и древние виды вооружения: от лука и стрел до ружья. Очень люблю охоту!
ML: Ты начинал свою карьеру в качестве барабанщика, и если верить интервью, стал вокалистом практически случайно. Вряд ли ты представлял тогда, что будешь сотрудничать с такими монстрами, как Кози Пауэлл, и станешь одним из претендентов на место Брюса Дикинсона, когда тот решит уйти из IRON MAIDEN. И поэтому мне было бы интересно узнать: веришь ли ты в судьбу? В то, что всё в нашей жизни предопределено заранее?
JW: Когда я играл на барабанах, я уже знал, что могу петь по-настоящему хорошо. Я это чувствовал. И когда понял, что пение мне ближе, то серьёзно сконцентрировался на вокале, начав ежедневные занятия. У меня был магнитофон, и я вновь и вновь записывал сам себя на плёнку, практикуясь в мастерстве. В те времена я отслушивал множество записей других вокалистов, вникая в манеру исполнения каждого, и пытался выявить всё лучшее, что есть в каждом из них. Это были рок-вокалисты, чьё творчество стало классикой. А что касается судьбы, то я верю в неё и в то, что нет ничего случайного, но мы должны всегда проявлять активность в достижении цели – иначе ничего не получится. Тот уровень, на котором я пою сейчас, не случайность, а результат упорной работы. Ощутив свою природную предрасположенность к пению, я её развил и стал профессиональным певцом, но это требовало труда, а не получилось само собой. Всё в наших руках, но всё же мне кажется, что иногда при движении в автомобиле следует жать на тормоз.
ML: Сложно ли было решиться и выбрать свой путь? Записывать дома демо-ленты и знать, что в музыкальном мире уже есть много высококлассных вокалистов и конкуренция высока… Мне кажется, что это очень сильный внутренний прессинг.
JW: Давления я не чувствовал. Я просто знал, что нужно выложиться по полной, чтобы чего-либо достичь, и успех обязательно придёт. К тому же я родился в небольшом городе – том самом, откуда родом Ронни Джеймс Дио, что давало определенный заряд бодрости, ведь он легенда и мировая звезда. Мне было на кого ориентироваться.
ML: Тебе не кажется что сейчас достичь чего-либо гораздо сложнее, чем в те времена, когда начинали Дио и другие рок-звёзды тех лет?
JW: Абсолютно согласен. Сейчас всё гораздо сложнее. Усложнился сам музыкальный бизнес. Появилась необходимость оплаты эфиров как на радиостанциях, так и на MTV. Те же радио-диджеи не свободны в том, что они могут ставить в эфир, а что – нет. Они лишены самостоятельности в принятии решения. Все эти плей-листы на радиостанциях, которые забиты на жёсткий диск компьютера, сильно связаны с интересами больших музыкальных корпораций.
ML: Замкнутый круг. Чтобы люди пришли на концерт, необходимо пробиться на радио, а на радио нужно платить за эфиры – соответственно, люди ничего не могут узнать о группе и не попадают на концерт.
JW: Да. Всё зависит от денежных вложений, промоушна… Вложенные деньги должны отбиваться. Чтобы люди пришли на концерт в каком-либо городе, где мы играем, необходимо, чтобы твои песни крутили на местном радио. Во времена, когда Дио появился на сцене, диджеи радиостанций могли ставить в эфир именно ту музыку, которую они хотят и которая нравится им самим. А если она нравилась и слушателям, группа получала постоянную ротацию. Сейчас всё не так.
ML: При этом примечательно, что ROYAL HUNT оставаясь металической группой, исполняет материал, потенциально способный вписаться в формат радиоротации. Эта грань у вас выражена достаточно чётко.
JW: Именно, но для этого группа должны вписаться в систему – в этом всё дело. Но мы не расстраиваемся. Что же поделать… Несмотря ни на что, мы продолжим творить музыку.
ML: Тем не менее ваше творчество необходимо. Много людей любят и ценят ROYAL HUNT.
JW: Да, они узнают о группе даже без радио, ТВ или иных масс-медиа.
ML: Думаю, и в масс-медиа есть достаточное тех, кто является поклонником стиля, в котором вы работаете, но они не могут идти против своего руководства. А как обстоят дела с дистрибуцией?
JW: Дистрибуция завязана на эту же схему. Если зайти в магазин, там можно увидеть целые стеллажи с дисками MADONNA, но если вы спросите у продавца о новом компакте Джоан Баэз, его там точно не будет и придётся заказывать по каталогу.
ML: Планируется ли твой следующий сольный альбом и если да, то когда можно его ждать?
JW: Конечно, планируется. Я выпустил уже четыре, и не вижу причины, почему бы не выпустить ещё один. (Смеётся.) Ждите!
ML: Проект в котором ты участвовал до этого, ARTENSION, был студийным коллективом. Тебе же хотелось реализовать себя именно в концертной группе. Каково это – быть фронтменом такой команды, как ROYAL HUNT? О чем ты думаешь на сцене, когда поёшь перед множеством людей?
JW: Вчера было очень здорово! Вчерашний концерт – это именно то, ради чего я живу и занимаюсь тем, чем занимаюсь. Это ведь огромное удовольствие – выступать перед большой аудиторией, знающей все песни, которые ты поешь, и обменивающейся с тобой энергией. Поэтому я и присоединился к ROYAL HUNT – их выступления именно такие. А на сцене я в первую очередь концентрируюсь на пении и думаю о том, что содержится в тексте песни. Не забываю также и об общении с публикой – я должен поделиться с залом той энергией, которую накопил перед выступлением.
ML: Ты известен участием в большом количестве проектов с разными музыкантами. От SAVATAGE до Кози Пауэлла. Какой из них был наиболее интересен для тебя как для музыканта?
JW: Мне было интересно работать с Лонни Парком – мы хорошо понимаем друг друга по-человечески и музыкально. И конечно Кози Пауэлл – ещё задолго до нашего сотрудничества он был для меня лучшим барабанщиком планеты.
ML: А SAVATAGE?
JW: Мне понравилась работа с ними. Это уникальная группа.
ML: Джон Олива недавно заявил, что решил вернуться к SAVATAGE, сократив до минимума участие в TRANS SIBERIAN ORCHESTRA.
JW: Не знаю, не знаю…Я часто общаюсь с Крисом Каффери, говорил с ним совсем недавно, но он ничего не слышал об этом. Идея, конечно, хорошая, но посмотрим, как удастся её реализовать. Крис Каффери, Джефф Плэйт и Джонни Ли Миддлтон также внесли большой вклад в музыку SAVATAGE, и для этого необходимо будет собрать их вместе. Не забудь, что TSO – очень успешный проект. Они ездят в тур на 12 автобусах, как PINK FLOYD, и все билеты на их шоу уже распроданы на год вперёд…
ML: Большой успех, большие деньги…
JW: Да. И я не думаю, что от всего этого будет очень легко отказаться даже ради SAVATAGE. Больше шансов, что всё же SAVATAGE будет существовать в свободное от остальной работы время, а не как основной проект. Всё это будет очень не просто, ведь прошло много времени, и они давно не выступали вживую и не записывались.
ML: Вы в чём-то похожи с ними – обе группы талантливы, уникальны, заслуживают внимания огромной аудитории, но шансов прорваться на абсолютную вершину, где обитают такие формации, как пресловутая METALLICA, не так уж много. При этом их успех абсолютно парадоксален и складывается ощущение, что от музыки, собственно, он давно уже не зависит.
JW: Согласен. Музыка METALLICA вообще очень проста. Это поп-песни, исполненные в тяжёлой аранжировке. Наша же музыка более сложная, в ней присутствуют, в том числе, симфо-элементы, делающие музыку интереснее и сложнее.
ML: Слушаешь ли ты сам в свободное время музыку и какие группы любишь?
JW: Таких групп очень много, конечно же. Они постоянно меняется, но лидерами для меня остаётся творчество таких музыкантов, как Тони Мартин и Гленн Хьюз – классика рока.
ML: Сложно ли тебе слушать и воспринимать тяжёлую музыку, когда ты сам находишься как бы «внутри нее», когда это стало твоей работой?
JW: Конечно. Поэтому в свободное время в основном слушаю музыку, транслирующуюся на fm-радиостанциях, и радиопостановки.
ML: Ну и напоследок вопрос не совсем серьёзный. Стало ли сложнее вести сценическое действо, после того как прическа стала короче?
JW: Нет. (Смеётся). Мне стало легче. (Смеётся.) И думаю, я поступил правильно.
Когда верстался номер стало известно, что ровно через три недели после нашего разговора John West покинул ROYAL HUNT! Вот сижу теперь и предаюсь размышлениям: не об этом ли думал спокойный и слегка меланхоличный певец в тот момент говорил о том что “иногда следует притормозить и осмотреться”?
Благодарим за организацию интервью Артема Голева.
